|
Шуточные стихи о лошадях. Если вредная кобыла укусила Вас за ляжку, |
И высился препятствий ряд.
Потели кони от стараний,
и нервы всадников звенят.
Вот кто-то снялся,две закидки,
Второй маршрут весь разобрал,
Тот не доехал до калитки,
Четвертый - лишь один повал.
Вот всадник следующий тихо
На поле рысью выезжал.
Махнул он каской судьям лихо
И шенкеля к бокам прижал.
Красавец жеребец бодрился,
Огнём горят его глаза.
И над препятствием он взвился,
И следующий барьер был взят.
С восторгом люди наблюдали,
За мастерством этих двоих,
Аплодисменты грохотали,
Но этот грохот быстро стих...
Ошибся всадник - растерялся,
Но конь доверился ему,
Над тройником он оборвался,
И не подняться никому...
И человека кровь смешалась,
С кровью верного коня.
Одним лишь вздохом им дышалось,
И угасали краски дня.
Они друг другу все простили,
И были вместе до конца.
В одну минуту прекратили
стучать их верные сердца.
А в полночь на конкурном поле,
Ведь люди зря не говорят,
Противясь страшной своей доле,
Две тени к тройнику летят...
Всё время взглядом провожал,
С моею мыслью неразлучен
Лишь по моим следам бежал.
И часто, забывая гордость,
Покорно голову нагнув
Мне на плечо клал свою морду,
О чём то горестно вздохнув...
И так, навечно вместе слившись,
Вдвоём шагая в новый век,
Два Разума, две разных Мысли
Едины - Конь и Человек!
и слиться с темнотою он не мог".
В тот вечер возле нашего огня
увидели мы черного коня.
Не помню я чернее ничего.
Как уголь были ноги у него.
Он черен был, как ночь, как пустота.
Он черен был от гривы до хвоста.
Но черной по-другому уж была
спина его, не знавшая седла.
Недвижно он стоял. Казалось, спит.
Пугала чернота его копыт.
Он черен был, не чувствовал теней.
Так черен, что не делался темней.
Так черен, как полуночная мгла.
Так черен, как внутри себя игла.
Так черен, как деревья впереди,
как место между ребрами в груди.
Как ямка под землею, где зерно.
Я думаю: внутри у нас черно.
Но все-таки чернел он на глазах!
Была всего лишь полночь на часах.
Он к нам не приближался ни на шаг.
В паху его царил бездонный мрак.
Спина его была уж не видна.
Не оставалось светлого пятна.
Глаза его белели, как щелчок.
Еще страшнее был его зрачок.
Как будто был он чей-то негатив.
Зачем же он, свой бег остановив,
меж нами оставался до утра?
Зачем не отходил он от костра?
Зачем он черным воздухом дышал?
Зачем во тьме он сучьями шуршал?
Зачем струил он черный свет из глаз?
Он всадника искал себе средь нас.
И. Бродский
Пойте вместе с нами, хлопайте в ладоши.
На конюшне старой горевала лошадь.
У ее конюшни маловата площадь-
Ни попрыгаешь, ни ног не разомнешь.
Припев:
Далеко, далеко
Ускакала в поле молодая лошадь.
Так легко, так легко
Не догонишь, не поймаешь, не вернешь.
Не жалейте уши, хлопайте в ладоши.
На свою конюшню не вернулась лошадь.
Ни седла, ни сбруи и не надо больше
В четырех стенах томиться день и ночь.
Припев.
Ничего, что жарко, хлопайте в ладоши.
Ничего не жалко для людей хороших.
Потанцуем вместе и тогда, быть может,
Я тебя пойму, а ты меня поймешь.
На завтра коневоз уже заказан,
А ты все смотришь на меня в упор.
Давай, хозяин, оборвем все разом.
Не начиная грустный разговор.
Почти семь лет мы жили душа в душу,
Без обещаний, клятв или молитв.
Никто не скажет, что теперь я трушу.
Я не устала от побед и битв.
Делили поровну мы горе, радость, счастье
Победы миг, когда соперник далеко,
Но вдруг все изменилось в одночасье
И рядом быть мне очень нелегко.
Теперь друг друга обвинять негоже
Нам память не для этого дана.
Пускай сейчас все вкривь и вкось, но все же
Мы помним и иные времена.
Как три часа ты в пробках пробирался,
Чтобы меня погладить по щеке.
И в конюховке так смешно ругался,
Что, мол, опилок мало в деннике.
Однажды конюх, Сеня-алкоголик
После кормежки дал попить слегка.
Когда я сутки мучилась от колик,
Ты ночевал у двери денника
Сожми кулак, хозяин, на удачу.
Пускай в нее не верит уж никто.
Не вздумай плакать! Видишь – я не плачу.
И что мне сделать, подскажи мне, что?!
Ну хочешь, я, как кошка, спину выгну
И сделаю пиаффе без удил?
А хочешь – в высоту два метра прыгну.
Хоть я и не могу, ты говорил.
Но ты молчишь, уставившись на стену,
А тренеру сказал, что в эту ночь.
Сломал хлысты и бич через колено.
Как будто это может нам помочь!
Еще твои слова «Продать бы срочно.
Мой бизнес рухнул так, что хоть в петлю.»
Подслушала случайно, не нарочно.
Подслушивать я, в общем, не люблю.
Все, уходи, пока, прощай, до завтра.
Не утешай, я в одиночку погрущу.
И на тебя обижусь так внезапно.
Махну хвостом. Вздохну. И все прощу.
Заболело сердце у меня
Среди поля чистого,
Расседлаю своего коня
Буйного да быстрого.
Золотую гриву расчешу
Ласковыми гребнями,
Воздухом одним с тобой дышу,
Друг ты мой серебряный.
Облака над речкою клубят.
Помню, в день гороховый
Из-под кобылицы взял тебя
Жеребёнком крохотным.
Норовил за палец укусить,
Всё козлил да взбрыкивал.
Понял я тогда: друзьями быть
Нам с тобою выпало.
И с тех пор стало тесно мне в доме моём
И в весёлую ночь, и задумчивым днём,
И с тех пор стали мне так нужны облака,
Стали зорче глаза, стала твёрже рука.
Не по дням ты рос, а по часам,
Ворожён цыганкою.
Стала молоком тебе роса,
Стала степь полянкою.
Помню, как набегаешься всласть
Да гулять замаешься,
Скачешь как чумной на коновязь
Да в пыли валяешься.
Ну, а дед мой седой усмехался в усы,
Всё кричал: "Вот шальной! Весь в отца, сукин сын!
Тот был тоже мастак уходить от погонь,
От ушей до хвоста весь горел, только тронь!"
Никого к себе не подпускал
Даже с белым сахаром.
Мамку раз до смерти напугал,
Охала да ахала:
"Ой, смотри, сыночек, пропадёшь,
С кручи дурнем сброшенный!"
Только знал я, что не подведёшь
Ты меня, хороший мой!
Так что, милый, скачи да людей позови,
Что-то обруч стальной сильно сердце сдавил!
Ну, а будет напрасным далёкий твой путь,
Ты себя сбереги да меня не забудь!
(песня А. Розенбаума)
На бойню шёл табун коней понуро.
Породистых, Орловских рысаков!
И небо потемнев смотрело хмуро,
Роняя слёзы под копыта скакунов.
Там, в небе, белогривые лошадки,
Простившись с братьями идущими на смерть,
За горизонт умчались без оглядки,
Сил не найдя на грех людей смотреть.
Такие дивные, печальные глаза…!
От осознанья переполненные скорбью…
С дождём смешавшись катится слеза,
По благородной лошадиной морде.
Да! Плачут лошади предчувствуя исход.
И старый конюх плачет вместе с ними.
Всю ночь готовя лошадей в поход,
Вплетал им в гривы ленточки цветные.
И в путь последний вышел проводить.
Щекой прижавшись на ухо шептал.
Просил он рысаков людей простить.
Как вымолить прощение не знал.
Вдруг грянул гром, разверзлись небеса,
И гордо голову подняли жеребцы.
Бог летним ливнем им омыл сердца,
Готовя в Рай, где ждали их отцы.
И дождь стекая по крутым бокам,
Смывал обиду за предательство людей,
И потянулись губы к жилистым рукам.
Им ЧЕЛОВЕК всегда был всех родней.
Какие дивные глаза у лошадей!
Два омута исполненных печали!
Поверившие некогда в ЛЮДЕЙ!
Веками с нами смерть они встречали!
И в ратных битвах с нами шли на смерть!
И вместе с нами в муках умирали!
Как мы смогли всё в памяти стереть?
За грех какой цинично так предали?
"Жизнь…".
Конь рос без привязи, на воле.
Не знал как обжигает кнут,
Как не дает увидеть поле
На шее стянутый хомут.
Но как-то раз его поймали,
Взнуздали грубо и с трудом,
В вагон товарный затолкали
И увезли... на ипподром.
Прошел он выучку, конюшня
Поприсмирила жеребца.
Он стал барьеры брать послушно
И чтить жокея-молодца.
Жокей однажды растерялся
И, крепко натянув узду,
Вперед невовремя подался,
И конь... споткнулся на ходу.
На четырех ногах, а тоже...
Не повезло ему всерьез.
И жизнь, прихрамывая, дожил
Как золотарь и водовоз.
Стуча разбитыми ногами
В брусчатку пыльных мостовых
Понуро прядал он ушами
От невеселых дум своих.
И лишь в ночное время суток
Коняге грезилась порой
Страна цветов и незабуд
Хвост косичкой,
Hожки – спички,
Оттопырил вниз губу...
Весь пушистый,
Золотистый,
С белой звёздочкой на лбу.
Юбку, палку,
Клок мочалки –
Что ни видит, все сосёт.
Ходит сзади
Тёти Hади,
Жучку дразнит у ворот.
Выйдет в поле –
Вот раздолье!
Долго смотрит вдаль – и вдруг
Взвизгнет свинкой,
Вскинет спинкой
И галопом к маме в луг.
(Саша Черный)
Звезданул копытом в ухо -
Не ругайтесь громко матом,
Не грозитесь кулаком:
Он ведь тоже испугался
И ударился копытом.
Посмотрите что с подковой,
Как бы зверь не охромел...
Кто не прыгал по маршруту
Сидя задом наперед,
Тот лихим героем спорта
Не считается пока.
Не лететь ему, как птице,
Над взволнованной толпой,
Не лежать ему в больнице
С забинтованной ногой.
Если вам грозит закидка
Вы коню не потакайте -
Разогнавшись хорошенько
Просто плюньте на него.
Пусть стоит как столб дорожный
Пусть от зависти синеет
Созерцая в восхищеньи
Ваш стремительный полет.
Описав изящный баскюль
Покажите коне кукиш
"Видел? Во как надо прыгать!"
Пусть он с вас берет пример.
Если коник мелким трюхом
Вместо рыси рассекает
Не пытайтесь двинуть шире,
Напрягаться-то зачем?
Вы в седло удобно сядьте,
Подождите конь Ваш встанет,
И тогда посреди плаца
Будет гордый монумент!
Если гонится за вами
Конюх и ветеринар,
Расспросите их подробно
Чем они огорчены?
Постарайтесь их утешить.
Дайте каждому совет,
Но снижать при этом скорость
Совершенно ни к чему.
Если Вы хотите прыгать
И карьерищем скакать,
Ну а конЕ неохота...
Хватит зверю потакать!
Смело прыгайте, скачите!
Тренируйте приниманья!
Ну а лошадь пусть пасется,
Обойдетесь без нее!
| Он с отцом в ночное ходил Светлоглазый мальчишка босой. Над рекой костры разводил. Лошадей отгонял домой. И отец говорил: даст Бог Все еще у нас впереди. Уводи лошадей, сынок. За Гремучий лог уводи. Там трава по пояс в лугах Там такая стоит благодать. Разве что еще в небесах Можно рай такой увидать. Время страшной войны пришло. Вмиг затих испуганно лес. Как-то раз через это село Проходил батальон СС Сын встревоженный бросил взгляд, Когда к ним явился во двор Приведя с собой взвод солдат, Говорящий по-русски майор. Есть у вас табун рысаков Мне об этом уже донесли. Закрывайте дом на засов И бегом на конюшню! Пошли! Мне полковник велел найти Генералу в подарок коня Покажи нам, куда идти Но смотри, не дурачь меня! Выводи весь табун, мужик Подбери-ка мне скакуна Честно фюреру послужи. И получишь стакан вина. Остальных лошадей - за лес На консервы пустим коней Хоть конина не деликатес - Вермахт все же нуждается в ней. Нет, отец сказал, не пойдет. Ты не знаешь русских людей Генерал может ждать хоть год Я фашисту не дам лошадей. Что ж, мужик. Значит, нет, так нет. Сыну я преподам урок. Офицер достал пистолет. И привычно нажал на курок. Что-то тихо сыну шепнул, Оседая на пол, отец. А майор к парнишке шагнул: Выводи лошадей, малец! Паренек ничего не сказал, Только лишь побледнел слегка. Да сверкнула в глазах слеза Когда он седлал рысака. Как на крыльях, табун летел Убегая от страшных дней. И на взвод, что стоял и смотрел Мальчуган повернул коней Все в мгновения произошло Промелькнуло, как сон, наяву Под копыта полвзвода легло Навсегда в полевую траву. Тут майор что-то крикнул вдруг С перекошенным бледным лицом Из дрожащих солдатских рук Автоматы плеснули свинцом…. Осень скоро придет на порог. Налетят, морося, дожди. Уводи лошадей, сынок. Ты на небо их уводи. |
Старый конкурный конь
Медленно время сочится
В автопоилку водой.
Что же ему не спится?
Он ведь ушел на покой.
Уже не нужны маршруты
И тренинга не нужны.
Никто не считает минуты,
Что раньше так были важны.
Утром, похрумкав сеном,
Неторопливо идет
Гулять допоздна бессменно
И чинно хозяина ждет.
А тот, подойдя к леваде,
Погладит его по щеке.
В глаза лошадиные глядя,
Протянет сахар в руке.
Увидит конь, согреваясь,
Солнечным, теплым днем:
Хозяин идет, улыбаясь,
Бок о бок с другим конем.
Кровь забурлит потоком
Вспыхнет в глазах огонь.
И с места рванет галопом
Старый конкурный конь.
Станет тесна левада.
Пламенем станет взгляд.
Вовсе не за награды
Прыгал сто пятьдесят.
Просто не мог иначе
Победа – его удел.
Когда с ним была удача,
Он не скакал - летел.
Сердце кольнет невольно
И застучит не в такт.
Конь заржет беспокойно,
Переходя на шаг.
Дождик пролил из тучи
Слезы в мою ладонь.
Ты и сейчас самый лучший.
Старый конкурный конь!
Трое суток - срок немалый.
Первый день - хомут, седёлка,
Плуг и пахарь разудалый.
Было пахарей двенадцать,
И у каждого шесть соток.
Лошади не дали сдаться
Их кнуты и мат из глоток.
Кто людЯм ещё поможет
В их работе древней, нервной?
Если б вылезла из кожи,
Пожалели бы, наверно...
Утром ставили в оглобли
С шерстью, слипшейся от пота.
И хозяин - скверный гоблин -
Ей придумывал работу.
Покидали на телегу
Пятьдесят мешков с навозом.
Сами весело с разбегу
Забралися всем колхозом.
Для картошки - удобренье,
Для лошадки - вожжи с матом.
Но она, видать, с рожденья
Была крепким экспонатом.
Рысью в гору закатила,
Удивила дядек шибко.
Об асфальт копытом била,
Словно швейная машинка...
В стойле грязно, но уютно,
Горсть овса лежит в кормушке.
Каждый вздох - в груди, как будто
Кто-то выстрелил из пушки…
Третий день. В селе был праздник -
Сорок девять бригадиру.
Много бантов несуразных
Заплели лошадке в гриву.
Спину бархатом накрыли,
И виновника парада
На лошадку водрузили,
Чтобы речь толкнул как надо.
Монолог провёл он гладко,
Вспоминал младые годы.
И расслабилась лошадка,
Веря в долгожданный отдых.
Но, увы. Какой же русский
Не любитель покататься?
Перед этим без закуски
Надо выпить и подраться…
После скачки по ухабам
Прям с телегой в чистом поле,
Завалилась лошадь набок
В грязном, но уютном стойле.
Каждый вздох, как будто поддых
Кто-то бил ей сапожищем.
И настал тот самый отдых -
На десятки лет, на тыщи.
Послужила для Отчизны,
И когда в селе запели,
Так сказать, ушла из жизни,
Так сказать, в своей постели.
Наездника почтительные руки
На ней, артистке, вот уж скоро год
Не стягивали бережно подпруги,
Не украшали мундштуками рот...
Она в галантном не кружилась танце,
Не мчалась по арене взад - назад -
Когда лошадке стукнуло 16,
То это, словно наши 60!
На пенсию тогда уходят люди,
Но со зверья другой, понятно, спрос.
«Зря жрет овес ,- решили в цирке ,- сбудем
Мы эту старушенцию в обоз».
И вот она, почти совсем слепая,
Впряглась, вздыхая, в рваную шлею...
И потащила, тяжело ступая,
Телегу дребезжащую свою.
Шел серый дождь, рассвет промозглый брезжил,
В разбитые копыта лезла грязь,
Над ней, балованной звездой манежа,
Куражился возница, матерясь.
Ломовики, теперь ее коллеги,
Взирали на циркачку свысока...
Дни дребезжат, как старые телеги,
Кнут обжигает впалые бока.
И все же ночью, в деннике убогом,
Самой себе во мраке не видна,
Присев на задние трясущиеся ноги,
Пытается вальсировать она.
Конь масти облака,
С отливом серебра,
С блестящим и тугим,
Как ветер, телом,
С летящей, длинной гривой белой
Сплетает ветерки в могучие ветра.
Над щучьим профилем
Огромный гордый взгляд.
На тонкой морде трепетные ноздри.
Неистовый! Он опьянён нечаянной свободой,
Он вырвался,он снова победио,
И вот, лебяжью шею грациозно гнёт,
Летя вдоль берега,чуть разбивая воду.
Вершина совершенства!
Он дитя востока,вскипающего гордостью в крови.
Небесной красотой он наделён от Бога,
От Красоты Вселенной,
Но плотью от Земли.
Анжель Алькор
Для облегчения труда,
Чтоб не казалась тяжкой ноша,
Решили люди, что тогда
Можно впрягать в телегу лошадь.
И с незапамятных веков,
Стуча копытом по дороге,
С подковами и без подков
Бегают резвые их ноги.
Одни - на скачки и конкур,
Другим - тяжёлый груз на спину,
И лошади не нужен перекур,
Она умрёт от никотина.
Нелёгкий лошадиный труд
Для сельской жизни много значит,
И носит каждый свой хомут,
От жеребца до старой клячи.
Они берут любой барьер,
Резвятся мирно в чистом поле,
И с места перейти в карьер
Способны лошади на воле.
Повсюду лошади в цене,
И люди тянутся к ним ближе,
Ведь быть всё время на коне -
.
Эдуард Асадов
Среди пахучей луговой травы
Недвижный он стоит, как изваянье,
Стоит, не подымая головы,
Сквозь дрему слыша птичье щебетанье,
Цветы, ручьи... Ему-то что за дело!
Он слишком стар, чтоб радоваться им:
Облезла грива, морда поседела,
Губа отвисла, взгляд подернул дым...
Трудился он, покуда были силы,
Пока однажды, посреди дороги,
Не подкачали старческие жилы,
Не подвели натруженные ноги.
Тогда решили люди: - "Хватит, милый!
Ты хлеб возил и веялки крутил.
Теперь ты - конь без лошадиной силы,
Но ты свой отдых честно заслужил!"
Он был на фронте боевым конем,
Конем рабочим слыл для всех примером,
Теперь каким-то добрым шутником
Он прозван был в селе - Пенсионером,
Пускай зовут! Ему-то что за дело?!
Он чуток только к недугам своим:
Облезла грива, морда поседела,
Губа отвисла, взгляд подернул дым...
Стоит и дремлет конь среди ромашек.
А сны плывут и рвутся без конца...
Быть может, под седлом сейчас он пляшет
Под грохот мин на берегу Донца.
"Марш! Марш!" - сквозь дым доваторский бросок!
Но чует конь, пластаясь на скаку,
Как старшина схватился за луку,
С коротким стоном выронив клинок...
И верный конь не выдал старшины,
Он друга спас, он в ночь ушел карьером!
Теперь он стар... Он часто видит сны.
Его зовут в селе Пенсионером...
Дни что возы: они ползут во мгле...
Вкус притупился, клевер - как бумага.
И, кажется, ничто уж на земле
Не оживит и не встряхнет конягу.
Но как-то раз, округу пробуждая,
В рассветный час раздался стук и звон.
То по шоссе, маневры совершая,
Входил в деревню конный эскадрон.
И над садами, над уснувшим плесом,
Где в камышах бормочет коростель,
Рассыпалась трубы медноголосой
Горячая раскатистая трель.
Как от удара, вздрогнул старый конь!
Он разом встрепенулся, задрожал,
По сонным жилам пробежал огонь,
И он вдруг, вскинув голову, заржал!
Потом пошел. Нет, нет, он поскакал!
Нет, полетел! Под ним земля качалась,
Подковами он пламень высекал!
По крайней мере, так ему казалось...
Взглянул и вскинул брови эскадронный:
Стараясь строго соблюдать равненье,
Шел конь без седока и снаряженья,
Пристроившись в хвосте его колонны.
И молвил он: - А толк ведь есть в коне!
Как видно, он знаком с военным строем! -
И, старика похлопав по спине,
Он весело сказал: - Привет героям!
Четыре дня в селе стоял отряд.
Пенсионер то навещал обозы,
То с важным видом обходил наряд,
То шел на стрельбы, то на рубку лозы.
Он сразу словно весь помолодел:
Стоял ровнее, шел - не спотыкался,
Как будто шкуру новую надел,
В живой воде как будто искупался!
В вечерний час, когда закат вставал,
Трубы пронесся серебристый звон:
То навсегда деревню покидал,
Пыля проселком, конный эскадрон.
"Марш! Марш!" И только холодок в груди,
Да ветра свист, да бешеный карьер!
И разом все осталось позади:
Дома, сады и конь Пенсионер.
Горел камыш, закатом обагренный,
Упругий шлях подковами звенел.
Взглянул назад веселый эскадронный,
Взглянул назад - и тотчас потемнел!
С холма, следя за бешеным аллюром,
На фоне догорающего дня
Темнела одинокая фигура
Вдруг снова постаревшего коня...
И подойду тихонько к алтарю.
Я так давно хочу спросить у Бога:
—Спаситель, есть ли лошади в раю?
Ведь этой жизни лучшие мгновенья
Я провожу, наверное, в седле.
Пусть это странным кажется кому-то,
Нет ничего прекрасней на Земле
Безумной скачки, мощи и напора,
Трёхтактной дроби кованых копыт,
Шального ветра, воли и простора,
Да горизонта, что к себе манит!
Дороги лента вдаль ведёт куда-то
Среди лугов, туманов и дождей.
Поверьте, люди, я не виновата,
Что родилась влюблённой в лошадей.
А конь губами трогает ладони,
В траве роса алмазами блестит,
И целый мир в глазах лиловых тонет,
И солнце пряди гривы золотит.
Быть может, мы судьбу не выбираем,
И свыше дан огонь Души моей.
Прости, Господь, но мне не надо рая,
Если в раю не будет лошадей.
Как васильки расцветают во ржи.
Глянув на мир между конских ушей,
Что ты увидел, мой друг, расскажи!
В стуке копыт занимался рассвет -
В стуке копыт догорает закат.
Тенью скользя по высокой траве,
Гонит на запад их ветер шальной,
Гонит вослед уходящему дню,
И проплывают волна за волной
Сочные травы по брюхо коню.
В скрипе седла начинался январь,
В скрипе седла завершается май.
Кружится в танце, похожем на вальс,
Мир, отчего-то похожий на рай.
Странной монетой наполнен кошель -
Песни дорог да шальная мечта.
Глянув на мир между конских ушей,
Больше не хочешь глядеть просто так.
Дом променяв на лоскут синевы,
Ты не вернёшься к столу и огню.
Всё разнотравье своих кладовых
Степь выстилает под ноги коню...
Будто скачу я на быстром коне
В синее утро, над синим ручьем,
В призрачный мир, где мы только вдвоем,
В мир, озаренный улыбкой одной,
В мир, окрыленный заветной мечтой,
В мир бесконечно цветущей весны,
В мир, где сбываются детские сны!
Легкою птицею, конь мой, лети,
Как я боюсь затеряться в пути,
Как я боюсь покориться судьбе,
Как я боюсь ошибиться в тебе!
Быстрые кони волшебной страны,
Вы обязательно людям нужны
Гордо летящие в светлую даль,
Где отступают и боль, и печаль.
К вам любви объяснить не смогу.
Словно в детстве каком-то нездешнем
Вижу вас я в ночном на лугу.
Помню, как стригунком жеребенком
Прикоснулось доверье к руке,
И с тех пор то негромко, то звонко
Все зовет и зовет вдалеке.
И куда б нас мечта ни носила,
Долетая до новых планет,
Будем мерить мы вашею силой
Неуемную силу ракет.
Но какою нам силой измерить
То тепло, что рождаете вы?
То стремленье прекрасному верить
В тихом шуме дубрав и травы?
То слиянье с природой чудесной,
Что осталось в ночном на лугу?
Кони, кони - вы сказка и песня!
К вам любви объяснить не смогу...
Смех, музыка, солнце везде.
По тесному кругу усталая лошадь
Катает весёлых людей.
По шарикам, лентам и сахарной вате
Скользит остановленный взгляд.
Не видно следов на проклятом асфальте,
Которым покрыта земля.
И так круг за кругом, и так час за часом,
И день за безрадостным днём.
Когда-то давно было поле и счастье,
Но люди забыли о нём.
Лишь лошадь всё помнит, и молит: "Давайте
Поскачем опять, как тогда!"
В глухом перестуке копыт на асфальте
Во тьму утекают года.
Простила бы людям любую оплошность,
Любое случайное зло
Усталая лошадь, печальная лошадь
За краткий безумный галоп.
Ста темпов коротких, наверно, хватит,
Чтоб скрыться от жадной толпы.
Да только смертелен галоп на асфальте
Для мощных, но хрупких копыт...
...Когда же вся площадь утонет во мраке,
Когда станет в парке темно,
Достанется лошадь хмельному гуляке
За стопку измятых банкнот.
И выбьют копыта без сбоя, без фальши
Победный торжественный гимн,
Когда лошадь прянет в галоп на асфальте -
В короткий, безумный галоп на асфальте -
В прекрасный, смертельный галоп на асфальте -
С какой безразлично ноги...
Где ждут нас умершие кони.
Там вечно зелены поля,
И нету туч на небосклоне.
Конь самой сокровенной грезы -
Кого-то - скромный Светлячок,
Кого-то - чистокровный Розыск.
Там старых конников всех вновь
Несут галопом кони эти.
Вот Колокольчик и Петров,
Вот дядя Яша на Бюджете.
Ах, если есть на свете рай,
То там весна, трава и воля.
Да, конник, брат мой, конник, знай:
Там ждут нас умершие кони.
Море пенилось, волны стонали,
А поручик в толпе всё прощался с конём,
Да звенели кресты и медали.
Мой красавец Агат,
Ты прости меня, так получилось.
Я ведь тоже не рад,
Ты мне больше, чем брат,
Не забудь меня, чтоб ни случилось."
У коня по щеке прокатилась слеза,
Кони тоже ведь чувствуют горе,
Мелкой дрожью дрожал, головою кивал,
Да смотрел на свинцовое море.
Пароход прогудел, возвещая конец,
Приглашая на борт пол-России подняться,
Но никто не бежал, а поручик кричал:
"Может, всё же остаться, остаться!"
Мой красавец Агат,
Ты прости меня, так получилось.
Я ведь тоже не рад,
Ты мне больше, чем брат,
Не забудь меня, чтоб ни случилось."
Альбатрос над безумцами вился,
Конь рванулся им вслед, да поплыл - не доплыл,
Под тяжёлыми волнами скрылся.
Щёлкнул чёрный затвор, пуля волю узнав,
Смертным свистом по дулу промчалась -
И в горячий висок, а душа на восток...
И навеки с Россией осталась...
Мой красавец Агат,
Ты прости меня, так получилось.
Я ведь тоже не рад,
Ты мне больше, чем брат,
Не забудь меня, чтоб ни случилось."
/Из к/ф "Служили два товарища"/
Она под солнцем засверкала,
С коня казак упал без сил
И снег окрасил кровью алой.
И конь споткнулся на скаку,
Но не упал, остановился...
Он мордой рыжей к казаку
Над белым снегом наклонился.
Губой потрогал, языком
Лизнул горячим и шершавым...
И над сраженным седоком
Протяжно, жалобно заржал он.
Еще качались стремена,
Еще узда в зубах горела,
Но обнимала тишина
У ног коня большое тело.
И снег иссиня - голубой
Гасил вдали копытный топот...
На запад бурей рвался бой,
К далеким вражеским окопам.
И вновь заржал он в тишине,
Обдал Бандуру жарким паром
И увидал, как в стороне
К нему спешили санитары.
И конь пошел за ними вслед,
Ушами прядая большими...
А люди шли на желтый свет,
По снегу хрусткому спешили.
И в доме том, где Красный Крест,
Они за дверью темной скрылись...
Шумел, гудел сосновый лес,
Под снегом ветви опустились.
А конь остался у окна,
Не понимая, что случилось...
Заиндевели стремена,
Седло снежком запорошило.
А конь все ждал, что выйдет он
И шею рыжую погладит,
Проверит шашку у ножон,
Взмахнет рукой и с лету сядет.
И конь взовьется на дыбки,
И прянет по снегу наметом
Туда, где скрылись казаки,
На громкий говор пулеметов.
Он будет слышать топот ног,
И мчаться синими снегами,
И видеть, как блестит клинок,
И чуять шпоры под боками.
Лежит гусар младой на бранном поле,
Конь верный около стоит.
В седло гусару не подняться более,
И так коню он говорит:
- О Ты, мой Друг, проверенный годами!
Не жди, беги... И про меня забудь.
Я вспомню все, что было с нами.
Как жаль, что жизнь нельзя вернуть...
С тобою неразлучен был вовек.
И слыли мы грозой сражений.
Но знаем, что не вечен человек,
Из жизни улетаем, будто тени.
Ах, как порой мы мчались по аллее.
Любил так пылко, нежно, страстно.
Но кровоточат раны. Слабею я, слабею.
И все же говорю, жизнь не была напрасна.
Лишь ты и сабля - вы верны мне были,
Когда нас трубы звали на войну...
Счастливые деньки, куда же вы уплыли!
Вот ранен я в последнем тут бою
Лежу... В груди болит и ноет.
И стаей вороньё слетается сюда.
Береза надо мной, она, как дева стонет
И, видимо, под нею усну я навсегда.
Дай потреплю по гриве раз последний.
Прошу я, лихом ты меня не поминай.
Тебя в полку возьмет другой наездник...
Я умираю, Друг. Оставь меня. Прощай!
Стекла слеза на ментик седока,
Склонил конь низко голову свою...
И тут хозяин смолк... Упала вдруг рука
Безжизненно на алую траву.
Увидя то, тоскливо конь заржал.
Он, видимо, "прощай" хотел сказать.
Остался верен дружбе, продолжал
Он мертвого от птиц оберегать.
Там их нашли друзья, на этом поле.
Но вороной домой не захотел идти.
Ведь преданность дороже всякой воли,
Ему такого друга больше не найти.
На землю белую садиться серый дым.
Закрыты очи. Свет не видят более.
И ржет, как плачет, конь над ним...
Четыре копыта, облезлая шкура...
По грязной дороге плетется понуро
Забывшая думать о чем-то хорошем,
Давно ко всему безразличная лошадь
Она родилась жеребенком беспечным,
Но скоро хомут опустился на плечи,
И кнут над спиной заметался со свистом...
Забылась лужайка в ромашках душистых,
Забылось дыхание матери рыжей...
Лишь месят копыта дорожную жижу,
И только сгибается все тяжелее
Когда-то красивая, гордая шея.
Четыре копыта, торчащие ребра...
Скупится на ласку хозяин недобрый.
А жизнь повернуться могла по-другому -
Ведь где-то сверкают огни ипподрома,
Там тоже есть место обидам и бедам.
Но мчатся по гулкой дорожке к победам
Могучие кони, крылатые кони...
И кутают их золотые попоны.
Им, лучшим, награды и слава - но кто-то
Всегда занимается черной работой.
Чтоб им предаваться волшебному бегу,
Тебя спозаранку впрягают в телегу,
И если до срока работа сосотарит -
Другого коня подберут на базаре.
А время обманчиво-неторопливо.
И сбросишь, достигнув однажды предела,
Как старую шерсть, отболевшее тело.
Ругаясь, хомут рассупонит возница...
Но ты не услышишь. Ты будешь резвиться
В лугах, вознесенных над морем и сушей,
Где ждут воплощения вечные души.
Опять жеребенком промчишься по полю,
Неся не людьми возращенную волю -
Большие глаза и пушистая челка,
Четыре копытца и хвостик-метелка.
/М. Семёнова/
Но не хорошо, не далеко
"Глория" по-русски значит "Слава"
Это вам запомнится легко
Шел корабль своим названьем гордый,
Океан стараясь превозмочь.
В трюме, добрыми качая мордами,
Тысча лошадей стояли день и ночь.
Тысча лошадей, подков четыре тыщи
Счастья всё ж они не принесли -
Мина кораблю пробила днище
Далеко далеко от земли.
Люди сели в шлюпки, в лодки сели,
Лошади поплыли просто так,
Что им было делать если
Не нашлось им место в шлюпках и плотах.
Плыл по океану рыжий остров,
В яблоках плыл остров и гнедой...
Им сперва казалось, что плавать это просто
Океан казался им рекой.
Но не видно у реки той края
На пределе лошадиных сил
Вдруг заржали кони, возражая,
Тем, кто в океане их топил.
Кони шли ко дну и тихо ржали
И пока на дно все не ушли
Вот и все, а все-таки мне жаль их
Рыжих, не увидевших земли
/Б. Слуцкий/
Пусть не все, но выжили они.
С дна морского к верху шли акулы,
Но хватали слабых лишь одних.
Разливалась кровь по океану
Но вожак упрямо плыл вперед.
И казалось у него как будто
От копыт шли искры в толщу вод.
Рыжий остров медленно, но таял
Уменьшался остров тот гнедой.
Но немного плыть уже осталось
Кони, кони слышите! Прибой!
Вот копыта дна уже коснулись
И вода отхлынула от них.
Вышли на берег измученные кони
Победили смерть свою они.
Где-то люди есть и есть машины,
Где-то города стоят шумя.
Только здесь на острове все тихо
Ни людей, ни шума, ни огня.
Только ветер воет здесь тоскливо
Да еще вдруг топот прозвучит
То табун коней вдоль океана
С бешеною резвостью летит.
Ветер гривы длинные расчешет
Океан умоет их водой
И живут они, судьбой довольны
Посреди равнины голубой.
Остров тот - песчинка в океане.
Только кони вольно там живут
И отныне остров этот дикий
Лошадиным островом зовут.
Звенела песня казака
И гнал, и рвал над белым Крымом
Морозный ветер облака.
Спеши, мой конь, долиной Качи,
Свершай последний переход.
Нет, не один из нас заплачет,
Грузясь на ждущий пароход,
Когда с прощальным поцелуем
Освободим ремни подпруг
И, злым предчувствием волнуем,
Заржет печально верный друг.
/Н. Туроверов/
Среди дыма и огня;
Я с кормы все время мимо
В своего стрелял коня.
А он плыл, изнемогая,
За высокою кормой,
Все не веря, все зная,
Что прощается со мной.
Сколько раз одной могилы
Ожидали мы в бою.
Конь все плыл, теряя силы,
Веря в преданность мою.
Мой денщик стрелял не мимо -
Покраснела чуть вода...
Уходящий берег Крыма
Я запомнил навсегда.
/Н. Туроверов/
Задумчивая память увела?
Что в душу смотришь грустными глазами,
Печален вздох и поступь тяжела?
Казалось нам рассветами весны,
Что юность нашу буйную вскипела
Дробь барабана с пламенем зурны,
И не утратить ни за что вовек
Мне жар надежд и молодости силу,
Тебе, скакун, неукротимый бег,
О, как пылали жаркие слова!
Но уходило с молодостью лето,
И покрывалась золотом листва.
(Он часа своего, коварный, ждал),
Который уступал тебе когда-то,
Теперь уже спокойно настигал.
О, как поверить трудно было нам,
Что ты однажды вдруг придешь последним,
Не уступавший лучшим скакунам.
(За самым ясным днём крадётся тьма),
Железо мышц наполнила усталость,
И подступила старости зима.
И наша дружба верною была.
И мы с тобой мой друг неразделимы,
Как два крыла у одного орла.
Тревожно и счастливо верю я:
Тебе - летишь распластано как птица,
А мне - твой бег и молодость моя.
/Умар Яричев/
По камням, по лужам, по росе,
Говорят, он иноходью скачет
Это значит иначе, чем все.
Но наездник мой всегда на мне,
Стременами лупит мне под дых.
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Если не свободен нож от ножен,
Он опасен меньше, чем игла,
Вот и я подсёдлан и стреножен,
Рот мой разрывают удила.
Мне набили раны на спине,
Я дрожу боками у воды,
Я согласен бегать в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Мне сегодня предстоит бороться.
Скачки! Я сегодня фаворит.
Знаю, ставят все на иноходца,
Но не я, жокей на мне хрипит.
Он вонзает шпоры в рёбра мне,
Зубоскалят первые ряды,
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Пляшут, пляшут скакуны на старте,
Друг на друга злобу затая,
В исступлении, в бешенстве, в азарте,
И роняют пену, как и я.
Мой наездник у трибун в цене -
Крупный мастер верховой езды.
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Нет, не будут золотыми горы,
Я последним цель пересеку,
Я ему припомню эти шпоры,
Засбою, отстану на скаку!
Колокол! Жокей мой на коне,
Он смеётся в предвкушении мзды.
Ах, как бы я бегал в табуне,
Но не под седлом и без узды!
Что со мной, что делаю, как смею?
Потакаю своему врагу.
Я собою просто не владею -
Я прийти не первым не могу!
Что же делать? Остаётся мне
Вышвырнуть жокея моего
И бежать, как будто в табуне
Под седлом в узде - но без него!
Я пришёл, а он в хвосте плетётся
По камням, по лужам, по росе.
Я впервые не был иноходцем -
Я стремился выиграть, как все!
/песня В. Высоцкого/
Тугая полоска
И я по бетонной
Гудящей струне
Лечу на гремящей
Железной повозке
Где прадед мой ездил
На рыжем коне
Лечу куда-то
День-деньской
И всё равно
Я день-деньской
В сто мест важнейших
День-деньской
Опаздываю разом
А по ночам мне
Снится конь
Ко мне приходит
Рыжий конь
В лицо мне дышит
Рыжий конь
Косит лиловым глазом
От прадеда пахло
Ромашкой и мятой
Я пахну бензином
И синим огнём
Сто дюжин коней
Под капот я запрятал
А прадед везде успевал
На одном
Лечу куда-то
День-деньской
И всё равно
Я день-деньской
В сто мест важнейших
День-деньской
Опаздываю разом
А по ночам мне
Снится конь
Ко мне приходит
Рыжий конь
В лицо мне дышит
Рыжий конь
Косит лиловым глазом
Вы только меня
Не считайте безумцем
Ни дед тот назад
Не вернётся ни конь
Я вам предлагаю
Всего лишь разуться
По лугу как прадед
Пройтись босиком
Лечу куда-то
День-деньской
И всё равно
Я день-деньской
В сто мест важнейших
День-деньской
Опаздываю разом
А по ночам мне
Снится конь
Ко мне приходит
Рыжий конь
В лицо мне дышит
Рыжий конь
Косит лиловым глазом
/песня М. Боярского/
Ищут кони водопою,
Но к речке не идут,
Больно берег крут...
Ни ложбиночки пологой,
Ни тропиночки убогой.
А как же коням быть,
Хочут кони пить...
Вот и прыгнул конь буланый
С этой кручи окаянной.
А синяя река
Больно глубока...
Среди поля чистого,
Расседлаю своего коня
Буйного да быстрого.
Золотую гриву расчешу
Ласковыми гребнями,
Воздухом одним с тобой дышу,
Друг ты мой серебряный.
Облака над речкою клубят.
Помню, в день гороховый
Из-под кобылицы взял тебя
Жеребёнком крохотным.
Норовил за палец укусить,
Всё козлил да взбрыкивал.
Понял я тогда: друзьями быть
Нам с тобою выпало.
И с тех пор стало тесно мне в доме моём
И в весёлую ночь, и задумчивым днём,
И с тех пор стали мне так нужны облака,
Стали зорче глаза, стала твёрже рука.
Не по дням ты рос, а по часам,
Ворожён цыганкою.
Стала молоком тебе роса,
Стала степь полянкою.
Помню, как набегаешься всласть
Да гулять замаешься,
Скачешь как чумной на коновязь
Да в пыли валяешься.
Ну, а дед мой седой усмехался в усы,
Всё кричал: "Вот шальной! Весь в отца, сукин сын!
Тот был тоже мастак уходить от погонь,
От ушей до хвоста весь горел, только тронь!"
Никого к себе не подпускал
Даже с белым сахаром.
Мамку раз до смерти напугал,
Охала да ахала:
"Ой, смотри, сыночек, пропадёшь,
С кручи дурнем сброшенный!"
Только знал я, что не подведёшь
Ты меня, хороший мой!
Так что, милый, скачи да людей позови,
Что-то обруч стальной сильно сердце сдавил!
Ну, а будет напрасным далёкий твой путь,
Ты себя сбереги да меня не забудь!
/песня А. Розенбаума/
Не машут приветливо нам.
Давай же поедем кататься
На тройке по снежным холмам.
Пусть кони, взрыхляя сугробы.
Оставят полозьями след,
И будет на сердце — не злоба,
А нежность и солнечный свет.
В просторах любимого края
Ты другом меня назови,
Хоть будет гармонь заливная
Нам петь о сгоревшей любви.
Давно листья белых акаций
Не машут приветливо нам.
Давай же поедем кататься
На тройке по снежным холмам.
/Из журнала "Кони Петербурга"/
Восемь штук в гараже, как одна.
И завхоз с главврачом порешили,
Что конюшня уже не нужна.
Саша-конюх, понятное дело,
Было денег достать нелегко,
Сколько надо нашел -
Так хотел он
Откупить от списанья Серко.
Откупил. А назавтра, в субботу,
Мужикам говорил он в пивной:
- Мне и Чалую жалко, чего тут...
А Серко-то совсем как родной.
Не забудешь того, не изменишь -
Стог, копешки, лесок, балаган...
Чуть не плакал я, ты не поверишь,
Что Серка моего - "на махан"...
Я туда, я сюда заметался,
Я к завхозу, в местком, к самому -
Так и так, мол, при мне чтоб остался...
Дали цену,
И все по уму...
Разговора свидетель невольный,
Видел я -
Выходил из пивной
Человек до предела довольный,
Не от пива, от счастья хмельной.
Улыбался,
Курил на пороге,
В кулаке недоуздок сжимал,
И от прясла к нему по дороге
Старый мерин понуро хромал.
Жадно, весело он дышит
Свежим воздухом полей,
Сизый пар кипит и пышет
Из пылающих ноздрей,
Полон сил, удал на воле,
Громким голосом заржал,
Встрепенулся конь - и в поле
Быстроногий поскакал!
Скачет блещющий глазами,
Дико голову склонил,
Вдоль по ветру он волнами
Чёрну гриву распустил!
Сам как ветер, круть ли встанет
На пути? Отважный прянет -
И на ней уж! Ляжет ров,
И поток клубиться? - Мигом
Он широким перепрыгом
Через них - и был таков!
Веселися конь ретивый!
Щеголяй избытком сил!
Не на долго волны гривы
Вдоль по ветру распустил!
Не на долго жизнь и воля
Разом бурному даны,
И холодный воздух поля,
И отважны крутизны,
И стремленья роковые,
Скоро, скоро под замок!
Тешь копыта удалые,
Свой могучий бег и скок!
Снова в дело конь ретивый,
В сбруе лёгкой и красивой,
И блистающий седлом,
И бренчащий поводами,
Стройно верными шагами
Ты пойдёшь под седоком.
/Н. Языков/
Только глянет над Москвою утро вешнее -
Золотятся помаленьку облака,
Выезжаем мы с тобою, друг, по-прежнему
И, как прежде, поджидаем седока.
Эх, катались мы, летали, мчали вдаль с тобой,
Искры сыпались с булыжной мостовой!..
А теперь плетемся тихо по асфальтовой,
Ты да я, поникли оба головой.
Ну, подружка верная,
Тпру, старушка древняя,
Стань, Маруська, в стороне.
Наши годы длинные,
Мы друзья старинные,
Ты верна, как прежде, мне!
Я ковал тебя отборными подковами,
Я пролетку чистым лаком покрывал.
Но метро сверкнул перилами дубовыми,
Сразу всех он седоков околдовал.
Ну и как же это только получается?
Все-то в жизни перепуталось хитро:
Чтоб запрячь тебя, я утром направляюся
От Сокольников до Парка на метро.
Ну, подружка верная,
Тпру, старушка древняя,
Стань, Маруська, в стороне,
Наши годы длинные,
Мы друзья старинные,
Ты верна, как прежде, мне!
Ты рос не в солнечных степях,
Где родники, журча, сверкают
И ветер весело играет
В пушистых стеблях ковыля.
Твой дом — вершины диких гор,
Где водопады и обрывы,
Где дни текут неторопливо
Среди безмолвия озёр.
Там разноцветье трав густых,
Там запах клевера и мяты,
А в быстрых речках перекаты
Светлы, прозрачны и чисты.
Другие лошади в горах
Хребты и головы ломают.
Их кручи высотой пугают —
Тебе ж неведом этот страх...
Прекраснейший среди коней,
Ты не боишься льда и снега.
И даже не замедлишь бега,
Когда летишь среди камней.
Что степь! Там ровная земля...
В степи любого ты обгонишь
И от безжалостной погони
В который раз спасёшь меня.
Кто скажет, что нас дальше ждёт?
Быть может, смерть. Моя ль, твоя ли...
Ну, а сейчас нас манят дали
И вновь дорога в путь зовёт...
/Е.В. Гусева/
Честь кавказского тавра,
Что ты мчишься удалая?
И тебе пришла пора;
Не косись пугливым оком,
Ног на воздух не мечи,
В поле гладком и широком
Своенравно не скачи.
Погоди тебя заставлю
Я смириться подо мной,
В мерный круг
Твой бег направлю,
Укороченной уздой!
/А.С. Пушкин
Пора идти осматривать маршрут.
И снова мы как школьники за партой
Зубрим его за несколько минут.
Знакомо всё, как дважды два - четыре,
Канава, веер, жердевой забор
Там взять повыше, тут чуть-чуть пошире.
Пора приятель, колокол, пошёл!
Пройдут года, поедет кто то новый
На кубок за тебя и за меня,
А ты уйдёшь на память, сняв подкову
Со своего последнего коня.
Треплет желтый ковер вялых трав,
Серый день в небесах угасает,
А копыта везде оставляют
Четкий след, грязь и листья примяв.
Лошадь, фыркнув, поводит ушами,
Удила с громким звоном грызет,
Виснет пар у нее над ноздрями,
И, точеными стукнув ногами,
По тропе тихой рысью идет.
Грязный хлыст вниз опущен лениво,
Задевает за ветви кустов,
Перелесок застыл молчаливо,
Лишь в овраге две старые ивы
Напевают о чем-то без слов...
Снова ветер на лес налетает,
Конь, всхрапнув, убыстряет свой бег.
Вот овраг в темноте исчезает
И окошки конюшни мелькают.
Этот день я запомню навек!
/Г.Афонина, из журнала "Конный мир"
И двинул в вольные поля.
Он рвется вширь, и вдаль, и ввысь,
Из-под копыт летит земля.
Носился он до темноты,
И захотелось есть и пить...
Он наконец достиг мечты-
Никто не шел его ловить!
Он никому не нужен был
Среди лугов, среди цветов.
Травы наелся и попил -
Сыт, весел, радостен, здоров.
Вот ночь пришла. Она свежа.
Немного страшно поначалу.
Гулял он, шкурою дрожа.
Такого прежде не бывало.
Но все равно - ура! сбежал!
И все ему казалось мало.
Прошел он тысячи путей,
И на свободе все знакомо.
И глянул он на ширь полей,
И, объедая лист с ветвей,
Вдруг резко заскучал по дому.
Он подошел в тиши ночной...
Родные запахи и звуки
Отозвались в душе волной...
Он нос уткнул в родные руки.
Кусочек хлебушка в руке
Вкуснее всяких разносолов.
И он катался в деннике
В опилках, позабыв свой норов.
Его никто не привязал,
И больше он не убегал.
/М.Герасимова/
И стать, и рысь на знатока.
Когда он землю бил копытом,
Земля пружинила слегка.
Глаза с дичинкой, бег упругий,
Шел рысью он, как будто плыл.
А если ржал, по всей округе
Дрожали спины у кобыл.
Конь рос без привязи, на воле.
Не знал как обжигает кнут,
Как не дает увидеть поле
На шее стянутый хомут.
Он по-лошадьи понял землю
Как степь без края и конца,
Как запах овсяного стебля,
Как звон ночного бубунца.
Но как-то раз его поймали,
Взнуздали грубо и с трудом,
В вагон товарный затолкали
И увезли... на ипподром.
Прошел он выучку, конюшня
По присмирила жеребца
Он стал барьеры брать послушно
И чтить жокея-молодца.
Конь скоро вышел в чемпионы,
Попал в газеты и в кино.
Но есть жестокие законы
И непредвиденное "но".
Жокей однажды растерялся
И, крепко натянув узду,
Вперед не вовремя подался,
И конь... споткнулся на ходу.
На четырех ногах, а тоже...
Не повезло ему всерьез.
И жизнь, прихрамывая, дожил
Как золотарь и водовоз.
Стуча разбитыми ногами
В брусчатку пыльных мостовых
Понуро прядал он ушами
От невеселых дум своих.
И лишь в ночное время суток
Коняге грезилась порой
Страна цветов и незабудок
И жеребенок молодой.
Любови Джелаловне
Мне вспоминать об этом горько,
Но я не вспомнить не могу:
Гнедая кобылица Зорька
Паслась на пушкинском лугу.
Вокруг нее, такой же масти,
Играл и путался у ног
Смешной, глазастый, голенастый,
С волнистой шерстью сосунок.
Она густой травы наелась,
Стряхнула гриву с головы.
Ей поваляться захотелось
В прохладной свежести травы.
Весь день она возила сено,
Звеня колечком под дугой.
Согнув точеное колено
Одной ноги, потом другой,
В истоме легкости и лени
Передзакатного тепла
Она склонилась на колени
И на бок медленно легла.
Заржала радостно и сыто,
Собой довольная вполне.
Над брюхом вскинула копыта
И закрутилась на спине.
Откуда было знать кобыле,
Что на нескошенном лугу
Вчера здесь гости были. Пили.
И пели в дружеском кругу.
А кто-то с "мудрою" ухмылкой,
В хмельной беспечности удал,
Бутылки бил пустой бутылкой
И в воздух горлышки кидал.
...Дрожит кобыла стертой холкой,
Всей кожей с головы до ног.
И конюх ржавою карболкой
Ей заливает красный бок.
Стекает кровь из рваной раны
В мою горячую строку.
И ребра, как меридианы,
Сквозь кровь белеют на боку.
«Кони привередливые»
Вдоль обрыва по-над пропастью,
По самому по краю,
Я коней своих нагайкою
Стегаю погоняю.
Что-то воздуху мне мало,
Ветер пью, туман глотаю,
Чую, с гибельным восторгом
Пропадаю, пропадаю.
Чуть помедленнее кони,
Чуть помедленнее,
Вы тугую не слушайте плеть.
Но что-то кони мне попались
Привередливые,
И дожить не успел,
Мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою,
Хоть немного ещё постою на краю.
Сгину я, меня пушинкой
Ураган сметёт с ладони,
И в санях меня галопом
Повлекут по снегу утром.
Вы на шаг неторопливый
Перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите
Путь к последнему приюту.
Чуть помедленнее кони,
Чуть помедленнее,
Не указчики вам кнут и плеть.
Но что-то кони мне попались
Привередливые,
И дожить не успел,
Мне допеть не успеть.
Я коней напою, я куплет допою,
Хоть немного ещё постою на краю.
Мы успели, в гости к Богу
Не бывает опозданий,
Так что ж там ангелы поют
Такими злыми голосами.
Или это колокольчик
Весь зашёлся от рыданий,
Или я кричу коням,
Чтоб не несли так быстро сани.
Чуть помедленнее кони,
Чуть помедленнее,
Умоляю вас вскачь не лететь.
Но что-то кони мне попались
Привередливые,
Коли дожить не успел,
Так хотя бы допеть.
Я коней напою, я куплет допою,
Хоть немного ещё постою на краю